фoтo: Нaтaлья Мущинкинa
Зa пoлчaсa дo нaчaлa. Oлeг oдин в кaбинeтe, зa стoлoм чтo-тo пишeт.
— O плaнax гoвoрить нe буду, гoтoвлю прoгрaммную рeчь.
— Ты oтличнo выглядишь. Гдe тaк зaгoрeл?
— Мы с Нaстeй съeздили в Тбилиси, в пoслeдний рaз я тaм был eщe студeнтoм. Я сoвeршeннo сeйчaс oт этиx людeй, кoтoрыx прeдстaвлял пo свoeй мoлoдoсти (стoяли у тeлeгрaфa в кeпкax и с шутoчкaми пo пoвoду xoрoшeнькиx дeвoчeк), сoшeл с умa. Oни кaк дeти, oчeнь дoбрыe, дaжe кoгдa злятся. Мы лaзaли тaм пo мoнaстырям, пo гoрaм, a пoтoм я был нa рыбaлкe в Пoдмoскoвьe. Я это обожаю.
Артисты собираются на Новой сцене, открытой два года назад. Надо сказать, что худрук явно задает стиль: артистки в красивых платьях, артисты, особенно молодые, попадаются даже в цветных халатах. Один из них, смеясь, говорит: «Если Олег Евгеньевич так, то мы-то что, хуже? Мы тут сюрприз приготовили».
И вот Меньшиков уже у микрофона. Сначала вручает премию имени Андрея Лобанова Чеховскому фестивалю, который отмерил 25 лет. Премию получает его президент Валерий Шадрин. Поздравил с юбилеем замечательного режиссера Алексея Левинского. А дальше Олег Евгеньевич, как и обещал, начинает не с планов, а с работы над ошибками прошлого сезона.
— Все знают, как я начинаю заводиться по поводу прошлого сезона. Я хочу доходчиво объяснить, в каком состоянии оказался театр, я имею в виду «Макбета» (спектакль, на который делали ставку, так и не выпустили. — Авт.). Молодые режиссеры, которых я сам же и пригласил, оказались творчески беспомощными: пьеса была не разобрана, отсюда непонятно распределение ролей, отсутствовала композиция. При этом потрачены колоссальные деньги, внебюджетные — 5 млн на свет, который оказался до такой степени бездарным, что мы его сейчас даже никому продать не можем. Эти деньги, извините, лично я доставал. Конструкция, которая была придумана талантливо, оказалась неудобной для зрителей и так далее и тому подобное. Но все это стало понятно за месяц до назначенной премьеры, тогда я объявил, что останавливаю репетиции. А отмена одной премьеры на большой сцене несет за собой нарушение всех планов — «Утиная охота» отлетела назад, и мы оказались перед угрозой остаться на большой сцене без единой премьеры. Я был просто в ужасе.
Но потом в Ермоловском появился «Чайковский», и, как говорит Меньшиков, спектакль состоялся: «Когда был не первый, а последний спектакль в сезоне, стало ясно, что он родился». Худрук сменил гнев на милость и перечислил несколько удачных работ на малой сцене. Тем более что показатели посещаемости — 94% — как-то сердце успокоили.
— Слава богу, мы выправились. Поэтому объявлять планы в театре, на мой взгляд, сейчас немножечко неправильно. К чему это я все? К тому, что подход к выбору названий и режиссеров теперь изменится. Принцип «А порежиссировать не хотите ли?» отменяется. (Аплодисменты.) Я не предлагаю ни в коем случае останавливаться, но, как говорил Михал Михалыч Жванецкий, «надо тщательнее» (с ударением на два последних «е»). Всю эту ситуацию с «Макбетом» я воспринимаю как вызов, прежде всего — себе. А я не люблю отступать, я пойду до конца.
Еще из последних новостей: в театральный хит «Самая большая маленькая драма» вместо Валентина Гафта, который плохо себя чувствует, будет введен Александр Михайлов. Продолжится эксперимент «Кино на сцене», и появится проект «Плюс один» — это когда два известных человека на зрителях берут друг у друга интервью. А у артистов появится собственное кафе-бар (не аренда), служебный буфет уже отремонтирован, на очереди — мужские гримерки. На что женская часть тоже потребовала ремонта. Сбор труппы, продолжавшийся всего 12 мин. 50 секунд, худрук завершил так:
— Я не отменяю ни риски, ни пробы. Я призываю вас помнить, что театр — дело здоровое и веселое. Призываю вас не бояться ошибок, потому что не бывает такого, что их не бывает.
На что молодые артисты ответили видеосюрпризом о жизни театра и его постановках.
Чуть позже, в кабинете Меньшикова:
— Олег, ты все-таки продолжаешь настаивать на том, что театр — это веселое дело? Сегодня веселье совпадает с повесткой дня?
— Я вообще считаю, что театр — это праздник. Так меня учил мой учитель, которого я никогда не видел, — Джорджо Стреллер. Театр — сто процентов не кафедра, и уж тем более ужасно, когда он превращается в секту. Даже после самой высокой трагедии у людей должно наступать какое-то просветление. «Макбет» можно прочитать и с ума сойти, а спектакль не должен заставлять человека сходить с ума, потому что театр — это великий обман, иллюзия. Праздник — это не только салют и шампанское, а то, что внутри. Все равно ты должен выдохнуть.
— Ты так красиво открывал сезон, а я думала о параллельной реальности: у тебя праздник, а, например, Кирилла Серебренникова задержали на съемках в Петербурге. Что скажешь?
— А что тут говорить? Будем надеяться, что это ошибка. Больше комментировать не буду: мы ничего не знаем. Кому можно верить? Мне кажется, что наше общество сейчас настолько политизировано… Разве мог я представить в своем детстве и юности, что на телевидении будет столько политических передач? Меня насильно политизируют, и я никуда не могу деться: бесконечные политические ток-шоу, а я не хочу их слушать, мне это неинтересно. А меня пичкают, пичкают этой информацией. Я недавно сказал, что все утопии, которые мы ставили, — все уже наша реальность. Мы даже сами не замечаем, как переселяемся в ту реальность.
— А тебя, как супермедийное лицо, пытались ведь втянуть в политику?
— Пытались, причем когда началось множество партий. Пытались по-хамски, были уверены, что я не откажусь за какие-то «пряники».
— Мы тебе деньги на фильм дадим или театр с барского плеча.
— Именно. Но знаешь, как режиссеры достаточно быстро поняли, что мне не надо предлагать плохие сценарии, так и здесь. Я давал понять, что нет, не мое. Так что никаких обязательств у меня перед властью нет. Мне неинтересна власть, но также неинтересна и оппозиция, потому что я никому не верю. Потому что у меня глубочайшее подозрение, что они занимаются только собой, а не мной как народонаселением. Собой и своей судьбой — и те, и другие.
— Тогда вопрос: при такой позиции кому верить? За кем идти?
— Помнишь: «Штирлиц, никому не верьте. Даже себе. Мне можно». Умных людей, читающих, думающих, никогда не было много в любом поколении. И сейчас они есть, они прекрасно понимают, что происходит, не слушают, что им втюхивают, живут своими мозгами и идут своей дорогой. Они не показатель, не большинство, но они есть.
— И все-таки, что будет с «Макбетом»? Он выйдет?
— Я должен это сделать. То, какие я видел постановки Шекспира за последние лет пять в Москве, Петербурге и других городах, вызывает у меня, мягко говоря, чувство недоумения.
— Нахальное заявление.
— Человек писал великие трагедии, и вы хотите сказать, что вы мне показываете великую трагедию? А что же тогда обыкновенная драма? Где высокая, великая трагедия? Я понимаю, что таким заявлением много на себя беру, и мне первому скажут: «Ну, теперь сам делай, посмотрим». Я буду пробовать, но мне кажется, я нашел ключ к этой двери.
— А леди Макбет у тебя есть?
— Молодыми режиссерами на эту роль была распределена Даша Мельникова, и думаю, что состав менять не буду. Я хочу, чтобы это был (хотя боюсь громких слов) в некотором роде манифест театра. Хочу привлечь туда еще больше сил.
— Как можно сформулировать этот манифест?
— Не знаю… Но Ермоловский театр должен быть таким, как «Макбет».
— Здоровым и веселым?
— Да, потому что мы артисты, немножко над ролью, немножко не всерьез. Мне рассказывали, что на одном из спектаклей «Король Лир», где, как известно, труп на трупе, какой-то артист случайно поскользнулся и упал. И в зале в этот момент все охнули, а до этого перерезали всех — и ноль реакций. Да ты вспомни «Калигулу» Петра Наумовича Фоменко — страшная вещь, но сколько там было юмора. Я за такой театр.
— До сих пор у тебя была репутация худрука, распахнувшего двери для молодых. А тут ты заявляешь: «Будем тщательнее». Конец демократии?
— Тогда был такой этап в театре: молодые пришли, свое дело сделали — 14 приглашенных режиссеров за пять лет! Это немало: мы наполнили репертуар большой и Новой сцены. А сейчас, я считаю, что пришло время тщательного отбора. Теперь не будет такого — я запускаю спектакль, а потом прихожу на генеральный прогон. Буду смотреть начало, отслеживать все этапы. Не влезать в режиссуру, но держать сто процентов под контролем.
— Тебе пять лет на это потребовалось, чтобы осознать ответственность?
— Да. Но кроме этого выполнить массу других задач. Я много сделал ошибок. Как я уже сказал на сборе труппы: «Не бойтесь совершать ошибки». Любая ошибка — это плюс тебе.
Смотрите фоторепортаж по теме:
Олег Меньшиков открыл новый сезон Ермоловского театра
40 фото
